Психологические типы
Джон Биби
Вступление
Студенты, изучающие аналитическую психологию, не всегда достаточно ясно осознают, типами чего являются эти знаменитые «типы». Наиболее распространенное мнение, что это типы людей. Но для Юнга это были типы сознания, т.е. характеризующие приоритеты, допускаемые эго в установлении и распознании внутренней и внешней реальности личности. Для психотерапевтов понимание разнообразия природных когнитивных позиций может оказаться бесценным в их повседневной работе: как для поддержки основной силы личности их клиентов, так и для того, чтобы помочь каждому в отдельности осознать свои врожденные ограничения. Понимание индивидуальных отличий, соотнесенных с основой этой теории, может уменьшить у клиента чувство стыда от кажущейся (относительной) слабости эго и, таким образом, также снизить потребность в усилении поддержки эго, построении мощной защиты, усложняющей лечение.
Позиция Юнга по вопросу о психологических типах
Начиная с текста, отмечающего поворот в его развитии, «Либидо, его метаморфозы и символы»(1912)1 у Юнга возникло понимание, что движения души, которые можно наблюдать во время анализа, связаны с развитием сознания. Он также смог распознать, что у разных людей сознание не проявляется стандартизировано и одинаково. Более того, Юнг представил концепцию сознания, как центра эго, выражающего его способность ориентироваться в психике с помощью различных установок и функций.
Такая точка зрения начала зарождаться у Юнга, когда он изучал словесные ассоциации в психиатрической клинике Бургхельцли, начиная, примерно с 1902 года. В «Ассоциации нормальных субъектов», написанной вместе с Францем Риклином, Юнг описывает как ассоциации, вызванные у субъектов, называнием серий из 400 различных слов-стимулов, могут продемонстрировать влияние бессознательных комплексов.
Но даже в этом раннем исследовании Юнг признает, что «один принципиальный фактор – это индивидуальный характер». Он и Риклин писали:
В ходе наших экспериментов легко распознаются два типа:
(1) Тип, использующий в своих реакциях субъективный, часто основанный на ощущениях опыт.
(2) Тип, чьи реакции демонстрируют объективное, безличное настроение. (Jung 1973: 148).
Позже, в сентябре 1913г., в лекции, прочитанной на Психоаналитическом конгрессе в Мюнхене, Юнг, обращаясь к психопатологии, которую он наблюдал во время работы в клинике, вновь рассматривает два основных типа «отношения к объекту» (и к себе). Первый – «истерический», чья «центробежная» экстраверсия «демонстрирует, как правило, интенсивность ощущения, превышающую норму». Второй – «шизофренический», у которого при «центростремительной» интроверсии «реакция вообще не достигает нормального уровня» 2 (Jung 1971: 499-500). Это добавило новое измерение помимо присутствия комплекса проблем, анализирующих субъективность сознания, проблем, которые другие науки, включая экспериментальную психологию, уже признали как «личностное выравнивание», термин, принятый Юнгом для описания развивающегося поля изучения. (Shamdasani 2003: 30-31).
На протяжении следующих семи лет с помощью Ганса Шмидт-Гисана и Тони Вольфа Юнг начал разрабатывать свою типологическую теорию. Переписка со Шмид-Гисаном, в частности, помогла ему изучить и преодолеть уравнивание ощущения с экстраверсией и мышления с интроверсией. Коллега Юнга, Тони Вольф помогла ему убедиться, что за пределами экстраверсии-интроверсии и мышления-чувствования, которые до сих пор организовывали психику только на строго рациональной основе, существует иная ось ориентации, которую его теория должна принимать в расчет, «иррациональная» ось ощущения-интуиции. Сам Юнг признал, что разница между его изначальной осью «мышление-чувствование» и осью «ощущение-интуиция» Вольф состояла в том, что первая пара функций приводилась в действие с помощью рационального способа интерпретации опыта, в то время как вторая в большей степени иррационально постигала данное нам внешним и внутренним миром, и, следовательно, не использовала дополнительные процессы познания или оценки. (См. Marshall, 1968) К тому времени, когда он подошел к написанию «Психологических типов» в 1919 и 1920 гг., он уже представлял себе сложную систему анализа типов сознания, охарактеризованных по четырем основным дихотомиям: экстраверсия — интроверсия, мышление – чувствование, ощущение — интуиция и рациональное – иррациональное. Это была система, которую он продолжал защищать всю жизнь, и которая стала основным содержанием всех последующих работ Юнга по психологическим типам.
Определения
В «Психологических типах» Юнг приходит к выводу, что существует четыре функции сознания, которые называются ощущение, мышление, чувствование и интуиция. Это не собственные термины Юнга, более того, они взяты из истории психологии, и несут на себе тень предыдущих значений, оставленную многими целителями и философами. Вспомним четыре темперамента Гиппократа: меланхолик, сангвиник, холерик и флегматик. Теория психологических типов Юнга некоторым образом напоминает «психологию способностей» XVIII века, разработанную такими теоретиками как Христиан фон Вольф и Томас Рид, по мнению которых, сознание состоит из различных сил и качеств, которые называются «способностями». Одна из этих способностей – воля (willing) — стала для Шопенгауэра главным атрибутом бессознательного разума. Фрейд и Адлер разовьют эту тему в их теориях желания и сверхкомпенсации. Их идея эго была фактором, которому пришлось защищать себя от слишком большого знания о воле и бессознательном разуме. Способности эго могли бы, таким образом, лучше определиться как способы защиты, даже если эти защиты позволяли психике преследовать свои истинные цели под маской, как оно и было.
Юнг, постоянно акцентируя внимание на возможностях сознания, принимает волю, как часть эго (Jung 1971: 486). Сосредоточившись на функциях, эго нуждается в ориентации в любой реальности, с которой оно должно совладать. Чтобы понять реальность, рассуждал он, нам нужна функция сознания, которая регистрирует действительность как реальное: он назвал это функцией ощущения, обеспечивающей нам ощущение того, что явление существует (Юнг 1968: 11). Потом, говорил он, нам нужна функция для определения того, что мы воспринимаем, когда мы замечаем что-либо: это он назвал функцией мышления. После этого он понял, что нам нужна функция, определяющая ценность того, что мы восприняли и назвали, это называется функцией чувствования. 3 Наконец, он осознал, что нам требуется функция, дающая возможность предугадать последствия или возможности явления, воспринятого эмпирически, определенного логически, и оцененного с точки зрения категориальной принадлежности: он назвал это функцией интуиции.
Юнгу было легче определить первые три функции, чем четвертую. Как-то раз он сказал: «Ощущение говорит нам, что предмет существует. Мышление говорит нам, чем предмет является, чувствование говорит, чего он стоит для нас. Что же еще может быть? Можно было бы предположить, что мы имеем полное представление о мире, когда нам известно, что что-то существует, что оно такое, и в чем его ценность» И сразу же он добавил: «Но есть и другая категория — время. У всего есть прошлое и будущее. Предметы и явления приходят откуда-то, они идут куда-то, и вы не можете видеть, откуда они пришли, и вы не можете знать, куда они идут, но у вас есть то, что американцы называют предчувствием» (Jung 1968: 13). Это предчувствие, и, в какой-то мере, веру в него, имел в виду Юнг, когда говорил об интуиции. Он стал доверять этому, по существу, иррациональному процессу восприятия. Это понимание — часть обращения Юнга к людям, от природы склонным использовать свою интуицию при ориентировании в реальности. Юнг считал, что чувствование и мышление являются рациональными, а ощущение и интуиция — иррациональными функциями. Он не поддержал противопоставления разума и страсти, предлагаемого «психологией способностей». Юнг понимал «чувствование» как рациональный процесс, то есть, не влияющий (мы иногда говорим, что он «чувствуется») и не являющийся результатом более бессознательных процессов, основанных на эмоциях. В то же время, он признавал, что наши комплексы «обусловлены чувствами». Более того, Юнг давал понять, что он рассматривает процесс установления чувственной оценки как функцию эго, которая была столь же рациональна в своей деятельности, как процесс определения и создания логических связей (мышление). Юнг также признавал ощущения, хотя они являются очевидной базой для нашего эмпирического восприятия реальности, столь же иррациональным способом, как и интуитивное восприятие, которое посылает нам наши «предчувствия». Причина такого вывода в том, что мы не можем рационально выбрать, что именно нам удается увидеть, услышать, осязать или почувствовать на вкус и запах. Связав чувство с мышлением как рациональные функции, и ощущения с интуицией как иррациональные функции сознания, Юнг отказался от привычки XIX в. соединять чувства и интуицию, как свидетельство «романтического» темперамента, а мышление и ощущение, как несомненные признаки «практического» нрава. Наоборот, в «Психологических типах» он убедительно доказывает, что сознание для всех нас является продуктом как рациональных, так и иррациональных процессов столкновения с реальностью и ее оценки.
Понятие экстраверсии к этому времени уже было полностью освобождено от существовавшей ранее в работах Юнга путаницы с мышлением и объективностью, как и интроверсия была освобождена от некогда фиксированной ассоциации с чувствованием и субъективностью. В «Психологических типах» Юнг утверждает:
Экстраверт отличается тягой к объекту, его эмпатией и идентификацией с объектом, его добровольной зависимостью от объекта. Он находится под влиянием объекта в той же степени, в какой он стремится овладеть им (Jung 1971: 317).
И наоборот,
С другой стороны, интроверта отличает его позиционирование как визави объекта. Он борется против всякой зависимости от объекта, он отталкивает все его влияние, и даже боится его. Таким образом, он зависит от идеи, защищающей его от внешней реальности и дающей ему чувство внутренней свободы, хотя он платит за это очень ощутимой потерей психической энергии (Jung 1971: 317-318).
Учитывая использование Юнгом персонификации в его упоминании «интроверта» и «экстраверта», необходима определенная деконструкция. Если читать его текст, как многие это делают, буквально, кажется, что Юнг говорит: интроверсия как «обращенное внутрь либидо», и экстраверсия как «либидо, обращенное наружу» характеризуют разных людей. Но в книге «Психологические типы» он дает понять: все мы переживаем оба процесса, «экстраверт» и «интроверт» присутствуют в каждом из нас. Это становится очевидным, когда он использует широко известные теперь термины, не как существительные, но как прилагательные, чтобы определить, каким образом различные функции сознания развиваются в каждом отдельном человеке. Таким образом, Юнг берется за описание экстравертного мышления, экстравертного чувствования, экстравертного ощущения, экстравертной интуиции, интровертного мышления, интровертного чувствования, интровертного ощущения, и интровертной интуиции, отметив, что эти «основные психологические функции редко или никогда не проявляются с одинаковой силой или степенью развития в одном и том же человеке», и что «как правило, та или иная функция преобладает в силе и развитии» (Jung 1971: 346). Смысл, однако, в том, что все восемь из этих различных когнитивных процессов существуют, по крайней мере, в некоторой степени, в каждом из нас. Истоки того, что сейчас называется «Общетипологическая восьми-функциональная модель» личности (Geldart 1998; Clark 2000; Haas, McAlpine, и Hartzler 2001), четко изложены в «Психологических типах».
Представление Юнга об интровертном использовании функции происходит из его персонифицированного представления о ком-то, «зависящим от идеи». Он объясняет, что он использует термин идея, «чтобы выразить значение изначального образа» (Юнг 1971: 437), то есть, архетип. Интровертной функцией, таким образом, является та, которая отворачивается от объекта и обращается к архетипической «идее», которой объект наиболее соответствует. Эта архетипическая идея, находящаяся во внутреннем мире, может быть понята как глубокая мысль, ценность, метафорический образ, или модель реальности, в зависимости от того, какая функция является интровертной: мышления, чувствования, интуиции или ощущения. Когда интровертная функция используется для ориентации на нечто внешнее, в конечном итоге, происходит сравнение с архетипом, а не со стимулирующим объектом или самой ситуацией, — именно это управляет вниманием функции. Такая позиция может казаться отходом от самого объекта.
Интровертное ощущение, как процесс, таким образом, «руководствуется интенсивностью субъективного ощущения, возбуждаемого объективным стимулом» (Jung 1971: 395). Это означает, что человек, у которого эта функция сильно выражена, будет немедленно реагировать на внутренние, телесные ощущения, вызванные, например, едой, поданной к столу. Так, вздутие живота, или количество перца в блюде, даже уровень шума за столом, могут оказаться более значимыми для его хорошего настроения на званом обеде, чем тщательно собранная хозяином или хозяйкой компания. Такую реакцию мог вызвать диссонанс с архетипом хорошей еды, обусловленный чрезмерной стимуляцией. Этот процесс обычно не виден. Если смотреть со стороны на человека с преобладающей функцией интровертного ощущения, в первую очередь, создается впечатление, будто субъект вообще не испытывает эффекта от объекта. Вмешательство может быть настолько резким, что личность начинает защищаться от всех внешних влияний (Jung 1971:396).
Та же функция, конечно, может проявляться и с помощью визуального сигнала: фильмы Альфреда Хичкока, который, по всей видимости, использовал эту функцию как доминирующую, ослепляют нас сверхъестественной силой казалось бы, обычных изображений, вызывая неожиданные, архетипические реакции.
Действия тех, у кого преобладает интровертная функция (интровертная интуиция или, скажем, интровертное чувствование) могут восприниматься окружающими как обесценивание объекта. Когда интровертная интуиция играет ведущую роль, иногда кажется, что юнгианские исследования могут потерять пациента в лабиринте мифологических «расширений». Поэт Рильке, чья восприимчивость, по всей видимости, характеризуется сильным интровертным чувствованием, говорят, написал своей новой любовнице: «Я тебя люблю, но, конечно, это не твое дело».
Особенно трудной интровертной функцией, с точки зрения личных отношений, является интровертное мышление, потому что, когда оно направлено на человека, «у него возникает очень сильное чувство, что его оценивают только в негативном ключе». Часто «он чувствует, что от него загораживаются, как от чего-то безусловно, беспокоящего» (Jung 1971:383). Когда эта функция используется, человек, действительно, пытается отстраниться от волнующего его объекта. Это происходит потому, что человек, с такой преобладающей функцией «создает мир своих идей, и никогда не откажется от своей мысли, даже если она может оказаться опасной, губительной, еретической, или ранящей чувства других людей» 4 (Jung 1971:384). Идеи, которые встречаются, тем не менее, являются архетипическими идеями, которые могут отличаться от общепринятых, но при этом могут быть гораздо более глубокими и соответствующими фактическому определению ситуации, чем диктат стандартного экстравертного мышления. Эти «новые» мысли, однако, очень трудно сформулировать, и функция интровертного мышления часто продолжает совершенствовать свою концепцию до бесконечности, когда терпение других уже исчерпано: человек с такой сильной функцией просто не знает, когда пора остановиться.
Интровертная интуиция, как функция, обеспокоена «фоновыми процессами сознания», а для человека, использующего эту функцию дифференцированно, «бессознательные образы приобретают достоинство реальных вещей.» (Jung 1971: 399) Это тот тип сознания, который естественно «воспринимает образы, возникающие из априорно унаследованной основы бессознательного». То есть вместо того, чтобы думать о предмете, проводя сравнение с помощью своего жизненного опыта, или ощущая архетип, который возникает в сознании в связи с ситуацией, функция интровертной интуиции непосредственно осознает архетип как образ, можно сказать, «видит» его. Поэтому функция интровертной интуиции отвечает за воображаемый опыт, который другим часто кажется «мистическим».
Интровертное чувствование, напротив, может только почувствовать архетипический образ ситуации. Оно не может его видеть. Древняя индийская история про трех слепых и слона приобретает новый смысл, если учесть, что Индия является страной, где интровертное чувствование, как нам кажется, преобладает в коллективном сознании. Таким образом, все трое слепых (в некоторых версиях — целых шесть, а иногда рассказывают и о городе, в котором все жители слепы), можно сказать, представляют функцию интровертного чувствования, двигаясь, в прямом смысле слова, на ощупь вокруг архетипа (слон — посередине). Обязательно, мыслительное определение этого опыта в любой момент будет частичным «Это веревка», «Это змея», «Это большая глиняная стена» — но этот процесс не закончится, пока слон не будет ощупан полностью. Важно знать, что когда доминирует функция интровертного чувствования, например, чувствуя что-то «плохое», человек чувствует все архетипические категории «плохого» и, вероятно, не остановится, пока не прочувствует все архетипическое зло.
Как говорит Юнг:
Глубину этого чувства можно лишь предугадывать, но ясно постигнуть ее нельзя. Оно делает людей молчаливыми и труднодоступными, ибо оно, подобно мимозе, свертывается от грубости объекта, чтобы восчувствовать сокровенные глубины субъекта. Для обороны оно выдвигает отрицательные суждения чувства или поразительное равнодушие 5. (1971: 387)
Возможно, когда мы в депрессии, мы все погружаемся в наше интровертное чувствование. При осознании интровертного чувствования важно понять, что архетипы могут ощущаться во всех своих деталях, они могут представляться непосредственно интуитивно или пережитыми соматически. Как пишет Юнг, «Изначальные образы, как известно, в той же степени являются идеями, сколь и чувствами. Поэтому такие основополагающие идеи, как Бог, свобода и бессмертие, имеют настолько же ценность чувства, насколько и значение идеи». (1971: 387-8)
Экстравертная функция, как видно из приведенной выше цитаты Юнга, стремится полностью слиться с объектом, чтобы идентифицировать себя с ним. Они часто теряют надлежащее расстояние от предоставленных им стимулов. В случае экстравертного чувствования, таким объектом оказываются чувства (эмоции и предрассудки) других, а зачастую и общества в целом, так что личность человека, с которым отождествляется эта функция «регулируется зависимостью от внешних условий. Ее чувства гармонизируются объективными ситуациями и общими ценностями» (Jung 1971: 356). Женщина, которая руководствуется экстравертным чувствованием в ее «выборе любви», по мнению Юнга, будет смотреть, насколько ее любимый будет «подходящим», а не на что-либо другое (Jung 1971:356). С другой стороны, ни один другой тип не способен на такую силу признательности и симпатии.
Аналогично, экстравертное мышление склонно попадать под очарование устоявшихся представлений, часто пренебрегая самостоятельным осмыслением явления и выбором языка, действительно подходящего к нему. Следовательно, у такого мышления отсутствует механизм торможения, для него очевидно, что такие идеи должны регулировать поведение каждого. Как выразился Юнг, человек, определяемый этой функцией «поднимает … объективно ориентированную интеллектуальную формулу … до уровня господствующего принципа не только для себя, но для всей окружающей среды». С другой стороны, эти наиболее характерные функции эпохи Просвещения привели Джона Локка к созданию принципов управления, многие из которых, как до сих пор верят на Западе, имеют универсальную применимость. А Моцарт разработал музыкальные идеи, которым следуют до сих пор.
Экстравертное ощущение, как познавательный процесс, стремится к «накоплению фактического опыта восприятия конкретных объектов» (Jung 1971: 363). Эта функция может в один прекрасный день оказаться настолько прочно привязанной ко внешней реальности, что уже не в состоянии признать, что в это же время может происходить что-то еще. Эта функция идеально подходит для просмотра баскетбольного матча, но она не позволяет заметить, что кто-то собирается сказать или сделать что-то неожиданное.
Экстравертная интуиция может настолько увлечься возможностями ее объектов, что для человека, определяемого этой функцией «возникает ощущение, будто бы вся его жизнь исчезла в новой ситуации». (Jung 1971: 368) Пользуясь метафорой для описания непосредственного инстинктивного процесса, эта функция работает как светофор: зеленый свет сигнализирует, что пришло время приступить к разработке чего-то, красный — что пора остановиться, а желтый – что следует действовать с осторожностью.
Существенной проблемой является то, что люди без аналогичной степени развития экстравертной интуиции могут совсем не замечать присутствия какого-либо сигнала, и поэтому не смогут понять, почему человек, ведомый интуицией, мчится вперед, останавливается или приостанавливается. И то, что экстравертной интуиции не удается ощутить внешние сигналы, может подорвать актуализацию намеченной возможности.
В «Психологических типах» Юнг предложил исчерпывающее понятие селективной дифференциации различных функций сознания как ключ к различным степеням и стилям проявления сознания отдельных людей.
Как он отмечает в 79-страничном разделе определений в конце книги:
Дифференциация. Означает развитие отличий, выделение частей из целого. В данном труде я пользуюсь понятием дифференциации, главным образом, применительно к психологическим функциям. Пока одна функция настолько еще слита с другой или с несколькими другими функциями, например мышление с чувством или чувство с ощущением, что не может выступать самостоятельно, она пребывает в архаическом (см.) состоянии, она не дифференцирована, то есть не выделена из целого как особая часть и не имеет, как таковая, самостоятельного существования.
Недифференцированное мышление не может мыслить отдельно от других функций, то есть к нему всегда примешиваются ощущение, или чувство, или интуиция — точно так же недифференцированное чувство смешивается с ощущениями и фантазиями, как, например, в сексуализации (Фрейд) чувства и мышления при неврозе. (Jung 1971: 424-5)
Пока функция недифференцирована, она не может быть сознательно развернута с помощью направленного психического процесса, который, действительно, находится под контролем эго, и применяется к достижению целей и решению задач: «Без дифференциации невозможно направление, потому что направление функции или соответственно ее направленность покоятся на обособлении ее и на исключении всего не сопринадлежащего. Слияние с иррелевантным делает направленность невозможной — только дифференцированная функция оказывается способной к определенному направлению» (Jung 1971:425)
Эти отрывки дают нам ключ к пониманию, почему в первом английском переводе (Герберта Бейнса) «Pyschologische Typen», работа сопровождалась подзаголовком: «или психология индивидуации». (Jung 1921, 1923) Один из способов понять, что Юнг имел в виду под понятием индивидуации, является поступательная дифференциация различных психологических функций сознания. Потому что, как он выразился в другом месте в разделе определений, «индивидуация есть процесс дифференциации, имеющий целью развитие индивидуальной личности». Она обеспечивает «расширение сферы сознания и сознательной психологической жизни» (Jung 1971: 450)
Поскольку Юнг также считал, что индивидуация, то есть развитие сознания, — это естественный процесс, он чувствовал, что существует способ упорядоченно описать, как он разворачивается в каждом из нас. Поэтому он использовал идеи своих «Психологических типов», чтобы предложить определенные установки развития. Эти установки, по большей части, игнорируются за пределами узкого круга тех, кто интересуется теорией психологических типов, но они-то и являются самыми важными, так как дают ключ к понимаю большинства происходящего в психотерапии, когда личность начинает развиваться 6.
Юнг считал, что мы все получаем хороший старт для индивидуации с помощью естественной склонности различать, по крайней мере, две функции-отношения из нашего общего потенциала с полными восемью функциями.
Две функции-отношения, которые наиболее естественно склонны различаться в начале нашего развития эго-сознания будут разными для каждого человека. Поскольку они развиваются так рано, они оказываются врожденными, хотя позднейшая «фальсификация типа», в результате воздействия окружающей среды, может исказить типологическую склонность человека. (Benziger 1995) Шестнадцать профилей психологических типов могут быть выделены только на основании того, какая из восьми функций-отношений оказывается наиболее дифференцированной – «высшей» функцией, и какая — следующей наиболее дифференцированной – «вспомогательной» функцией.
Юнг обнаружил, что «для всех встречающихся на практике типов имеет значение то основоположение, что они наряду с сознательной главной функцией имеют еще одну сравнительно бессознательную вспомогательную функцию, которая во всех отношениях отличается от сущности главной функции». (Jung 1971: 405-6) Поскольку он также считал, что «естественным путем в качестве вспомогательных могут появиться только те функции, природа которых не противоречит [выделено мной – Дж.Б.] доминирующей функции». Чувствование, например, никогда не может выступать в качестве второй функции для мышления, или ощущение для интуиции. Скорее, если по отношению к дифференциации чья-то первая, или высшая функция находится на рациональной оси (то есть это либо мышление, либо чувствование), то вспомогательная функция этого человека будет исходить от иррациональной оси (ощущение или интуиция).
Высшие функции мышления, таким образом, работают в паре только с одной из двух других возможных функций в ходе нормального развития типа: либо вспомогательным ощущением, либо вспомогательной интуицией. Аналогично, высшие функции ощущения, находясь на иррациональной оси, возьмут свои вспомогательные функции от рациональной оси, а это означает, что они смогут работать в паре только с мышлением или чувствованием. Таким образом, естественно, возникают следующие возможности:
Высшая/Вспомогательная
Чувствование/Интуиция
Чувствование/ Ощущение
Мышление/Интуиция
Мышление/ Ощущение
Интуиция/ Чувствование
Интуиция/ Мышление
Ощущение/ Чувствование
Ощущение/Мышление
Эта схема является основной моделью для дифференциации восьми функций-отношений различных типов людей. Учитывая, что каждая из ведущих функций может быть как экстравертной, так и интровертной (например, ощущение / интуиция могут описать типологию человека либо как «интровертное чувствование со вспомогательной интровертной интуицией» или «экстравертное чувствование со вспомогательной интуицией»), следует, что, с точки зрения типологии, существует шестнадцать разновидностей.
Даже эта дифференциация, к сожалению, не проясняет вопроса, есть ли разница в отношении между первыми двумя функциями в реальной личности. Терапевт должен учитывать, что поздние комментаторы толковали текст Юнга двумя различными способами. Видимо ухватившись за утверждение Юнга о том, что вторичная функция «не антагонистична» первичной, Джо Уилрайт (1982) пришел к выводу, что первые две функции будут иметь одно и то же отношение к экстраверсии и интроверсии. Изабель Бриггс Майерс, с другой стороны, опираясь на последующее утверждение Юнга, что вспомогательная функция «во всех отношениях отличается от характера основной функции» решила, что вспомогательная должна отличаться от высшей функции в плане установки. (Myers and Myers 1980: 18-21)
Следует отметить, что Юнг считал, что большинство людей настолько недифференцированные, что даже вспомогательная функция редко бывает более чем «относительно бессознательной». Слишком тонкое различие в отношении ко вспомогательному, не играло для него большой роли: все, помимо высшей функции, было еще более или менее бессознательным. Юнг говорил о теневой третичной функции, о четвертой, «низшей» функции, которой он придавал особый статус как источнику проблемных, «обидчивых» реакций из-за максимальной близости к бессознательному. Эта низшая функция является «функцией, которая отстает в процессе дифференциации». (Jung 1971:450). Часто, являясь источником стыда, низшая функция понимается как свойство Анимы у мужчины, и Анимуса у женщины, в отличие от высшей функции, которая отождествляется с персоной.
Низшая функция всегда будет на другом полюсе типологической оси (рациональной или иррациональной), на которой оказывается высшая функция. Так, высшая функция мышления будет страдать от низшей функции чувствования, высшее ощущение от интуиции, высшая интуиция от низшего ощущения, и высшее чувство – от низшего мышления. Кроме того (и здесь в юнгианской традиции меньше разногласий), если высшая функция интровертная, низшая функция будет экстравертной, и если высшая -экстравертная, низшая функция будет интровертной. Ось сопряжения верхней и нижней функций современные авторы называют «хребтом» личности. Есть восемь возможных хребтов. Каждый из этих хребтов может принимать одну из двух возможных вспомогательных функций (показано на поперечной оси на левой стороне, — как правая рука, если рассматривать диаграммы как фигуры, с высшими функциями наверху (голове) их хребтов и руками – линией, пересекающей линию хребта. Вот они все выстроились на стене и смотрят на нас со своих различных типологических позиций)
Эти знаменитые шестнадцать «типов» личности, которые большинство людей имеют в виду, когда пользуются термином «психологическое типы» — они были описаны как «типы MBTI» теми, кто научился распознавать верхние и нижние функции с помощью Индикатора Типов Майерс-Бриггс. Мы предпочитаем называть их «типами профилей». При использовании правил Юнга для дифференциации типов и с учетом понимания подхода Изабель Бриггс Майерс к «хорошему развитию типа» (Myers and Kirby 2000), становится ясно, что дифференциация сильной естественной высшей и прилагаемой вспомогательной функции, отличающейся во всех отношениях, является исходной точкой для дальнейшей дифференциации. Другие функции-установки в значительной степени работают за пределами сознания до тех пор, пока они не станут осознанными в ходе развития.